Спектакль-шифр от охлопковского режиссера

Все знают: врачебная тайна часто состоит в почерке врача. Надо быть матерым шифровальщиком, чтобы разбирать каракули на рецептах. Так же непросто бывает постичь ребусы драматургии. Драматурга Бернарда Шоу спросили однажды: «В чем главная идея пьесы «Дом, где разбиваются сердца?». И что, вы думаете, он ответил? «А мне откуда знать? Я ведь только автор».

Режиссер-постановщик премьерного спектакля «Лекарь поневоле» в Иркутском академическом Олег Пермяков о своем детище оставляет судить публике.

— Шифр Мольера — на века, на тысячи лет вперед, — уверяет заслуженный деятель искусств России. — Это сам театр с его всепобеждающим элементом искрометной игры, игры, которая господствует на сцене, свершаясь, между прочим, по поводу очень серьезных человеческих вопросов. Их можно увидеть, а можно и проскочить, просто наслаждаясь бурлеском происходящего.

Действительно, Мольер не принуждает нас заморачиваться, чем, бывает, «грешит» Достоевский или Распутин. Он всегда сумеет насмешить и растормошить, предложит расслабиться и покайфовать. «Ведь чего человеку надо? Пожить в свое удовольствие, вот и все!» — эти слова кормилицы Жаклины из фарсовой пьесы «Лекарь поневоле» святая истина, против которой нечего возразить.

Излюбленный фарсовый персонаж мольеровской комедийной вселенной Сганарель (артист Артем Довгополый) дает нам своеобразный мастер-класс по этому искусству — жить в свое удовольствие. Причем не смотря ни на что. На то, к примеру, достаточно ли у тебя денег. Сегодня ветер в карманах, а завтра всучат столько, что и не снилось, причем за ремесло, в котором ты «ни сном ни духом». Или на то, что женушка твоя бесперебойно бранится. На то, наконец, что жизнь сама по себе полна неожиданностей, как счастливых, так и злосчастных. Судьба играет человеком.

Мир вооружен и очень опасен. На жизненной дороге поджидает героя помпезная оправа славы и почестей, а рядышком наготове — гильотина и виселица. Вот и живи — ни в чем себе не отказывай.

Сганарель так и поступает, легко и артистично принимая любые предлагаемые обстоятельства, отвечая на самые шокирующие вызовы судьбы.

Сначала двое проходимцев жестокими побоями заставляют его признать в себе чародея-лекаря и самого поневоле поверить в это. Затем он оказывается единственной надеждой на счастье двух юных влюбленных, в его не слишком-то опрятные руки случай вручает волшебную палочку для совершения бескорыстного чуда. Наконец, цепь стремительных и невероятных событий приводит его прямехонько под петлю. Но и тут он продолжает простодушно надеяться на гуманный исход, ничуть не жалея о своих остроумных и рискованных проделках.

Сганарель в новой охлопковской постановке беспечен и жизнелюбив, ловок и сообразителен, не слишком озабочен приличиями и ханжеской моралью. Но когда в его жизни случается событие огромное, по-настоящему значительное, вселенски важное — он нежданно-негаданно оказывается на хрупкой и фантастической территории Любви, — наш герой решается на грандиозный поступок.

— Он в глубине своего сердца дает зарок, обет, присягу любви, если хотите, — говорит постановщик. — Сганарель сделает все, что от него зависит, все, что может, и даже больше, чтобы возлюбленные соединились. «Ваша возлюбленная или отдаст Богу душу, или будет принадлежать вам», — обещает наш ловкач Леандру. Это всего лишь текст. Всего лишь слова. А что за ними скрывается?

Изворотливый, плутоватый Сганарель, человек затрапезного бытия, вдруг совершает отчаянный подвиг, рискуя разоблачением и самой жизнью, чтобы послужить исполнению чьей-то мечты.

Художник-постановщик — заслуженный деятель искусств России Александр Плинт адресовал зрителям красноречивые визуальные послания. Играть так играть. Вот альфа и омега мольеровского театра. Любимые иркутянами охлопковцы в этой постановке ударяются во все тяжкие, словно участники лихой бродячей труппы старых времен, зажигавшие на шумных многолюдных площадях и ярмарках. Они вольно проявляют себя в костюмах от Оксаны Готовской, с победоносным шиком носят на головах умопомрачительные уборы, с удовольствием «угощают» зрителя острыми пряностями мольеровских реплик. Индюшачья важность Жеронта в неподражаемом исполнении заслуженного артиста России Игоря Чирвы успешно контрастирует с провокационной игривостью Жаклины, которую с блеском играет Виктория Инадворская. Очаровательный идиотизм двоих влюбленных хиппи — Люсинды и Леандра (Екатерина Константинова и Константин Агеев) соперничает с бойкой придурковатостью слуг Валера и Луки (Сергей Дубянский и Иван Гущин). Выход крестьянина Тибо в изумительной актерской версии Анатолия Лацвиева — вообще отдельная шутовская миниатюра, которой мастерски подыгрывают Сганарель и Перрен (Юрий Шелковников). Отчаянную игру режиссерская воля щедро выплескивает на зрителя, которому в этой постановке позволяется увидеть, как возникает театр, как «сшивается» спектакль, как «колдуется» сценическое зелье.

— Что такое счастье? — спрашивает одно из действующих лиц в какой-то момент.

Вспыхивает яркий свет. Замирает звенящая тишиной пауза. И вот уже артисты, а не персонажи, а вслед за ними и мы в зале принимаемся повторять, поневоле размышляя. Счастье? Счастье… Счастье!

Может, оно и впрямь — в безумной отваге осчастливить кого-то другого? Пусть даже случайно встреченного в суетливом мелькании дней. Пусть даже того, кто, возможно, завтра забудет тебя, заплатившего за его счастье неизмеримую цену. Ведь счастье бесплатным не бывает. Хоть и купить его нельзя.

Купить нелегко даже билет в театр. В охлопковский, по крайней мере. Но когда эта удача тебе улыбается, приходишь в праздничный зал — скоротать вечерок со стариной Мольером, с любимыми артистами, гораздыми на яркие лицедейские проказы. И поневоле хо­хочешь, даже если не собирался. А заодно и медитируешь о вечном. Ненароком. Даже если не ожидал.